Каждое утро, ровно в семь тридцать, она приходила, садилась на лавочку, и, передохнув немного, доставала из тяжелой даже на вид сумки несколько бутылок молока. И от подъезда, перегоняя друг друга и задрав хвосты трубой, к ней мчались кошки. Тогда она доставала из той же сумки лоточек, аккуратно завернутый в полиэтилен, и наливала из одной из бутылок молоко. Щедро, с верхом. Иногда мне казалось, что я даже слышу басовитое мурчание стаи голодных кошек, которые любили эту женщину всем своим кошачьим сердцем. Она была добрая, она давала кушать, она никогда не била и не кричала ненавистное "брысь!".
Молоко раскупали быстро - оно было очень вкусным, таким...настоящим. Такое молоко очень сложно найти в городе...те, кто хоть раз был в деревне, меня, наверное, поймут...
А кошки преданно сидели рядом с ней весь тот час, что она ждала покупателей.
А потом она куда-то пропала...может, переехала, а может, дети, о которых она как-то рассказывала одной из моих соседок, запретили ей торговать. Да и мало ли что еще...
Достав из холодильника пачку 6% молока - другое я ему не даю, воды он и так может напиться - и налив немного Матвею, невольно бросаю взгляд на ту лавочку. Она пустая.
Если не считать старого и довольно облезлого от вечных драк и лишений кота, поселившегося у нас тут лет пять назад. Он уже два года каждое утро сидит на той лавочке. Ждет.
Кошки - они ведь преданные. Они помнят добро.